Кинбурнская коса «задыхается» от людей
На днях Региональный ландшафтный парк «Кинбурнская коса» отметил свое 25-летие. И вместе с ним все причастные к этой юбилейной дате, те, кто стремится к сохранению природы и видит в этом свое призвание.
«15 октября 1992 года Николаевская областная рада приняла судьбоносное решение по сохранению природы Кинбурна, создала Региональный ландшафтный парк «Кинбурнская коса», - написал на своей странице в социальной сети Facebook директор парка Зеновий Петрович. – Это был первый реально созданный РЛП в Украине и первый объект природно-заповедного фонда со штатом на Николаевщине… В течение 25 лет парк выполняет миссию сохранения природы Кинбурна».
Именно с ним мы побеседовали на актуальные для парка темы и узнали о наиболее острых для охраны природы проблемах современности.
Для информации: парк охватывает достаточно крупную природоохранную территорию площадью 3,2 тысячи гектаров с ключевыми особо ценными природными комплексами и является крупнейшим из четырех парков Николаевской области.
О желании ликвидировать парк «Кинбурнская коса», чтобы раздать земли: «Мы всегда работали в режиме противостояния»
Во-первых, было бы интересно узнать, что представляет собой Региональный ландшафтный парк «Кинбурнская коса», какие у него функции и на какой территории он расположен?
– Сегодня на Кинбурнской косе работают три объекта природно-заповедного фонда. К сожалению, только три, потому что по экологическому законодательству может быть и намного больше. И законодательство даже не запрещает, что один объект каким-то образом может перекрываться другим объектом. На косе, собственно, такая ситуация, что все эти три объекта имеют разные территории: они не перекрываются, не накладываются, не дублируют свои функции. Говорить буду в основном только о Региональном ландшафтном парке.
При создании к Национальному парку «Белобережье Святослава» не вошло 3 тысячи 200 гектаров площади регионального парка. Это достаточно большая площадь, на которой остались особо ценные природные комплексы, например, две трети орхидейного поля.
Почему эти территории не вошли? Потому что был оппозиция землевладельцев/землепользователей. А согласно закону «О природно-заповедном фонде», если землепользователь или землевладелец не даёт согласия, то эти территории не могут быть включены в заповедный объект. Хотя ранее, ещё в 1992 году, решением областного совета их включили в региональный парк, потому что не было этих многочисленных землевладельцев/землепользователей. Поэтому на сегодняшний день такая ситуация. 3,2 тысячи гектаров не вошли в Национальный парк и, вряд ли, войдут. Шансов нет.
Кто именно сопротивлялся и, как я понимаю, продолжает сопротивляться? О ком конкретно речь?
– Я был одним из инициаторов создания Национального парка, который мы создавали почти 30 лет. И с самого начала у нас была идея, чтобы целиком вошла вся Кинбурнская коса, которая была в Региональном парке. Но, к сожалению, было сильное сопротивление. В частности со стороны властных структур, земельных служб, лесников, главы Покровской сельсовета Григорий Агафонов. И сопротивление тех граждан, которые распаивали и приватизировали часть земель рыбколхоз «Таврия», он же — «Сознание». Это и неудивительно, кто же даст согласие на включение приватизированных пайёв в Национальный парк?
С какой целью оказывалось сопротивление? Чтобы в дальнейшем эту землю тоже раздать?
– Те, кто не давал согласия, считали: если будет создан Национальный парк, то Региональный будет автоматически ликвидирован. И эти земли, которые не вошли в Национальный парк, планировались под очередную распродажу.
То есть, они думали, что региональный парк будет ликвидирован, а вы продолжаете существовать?
– Да. И с самого начала был большой прессинг со стороны заинтересованных лиц, даже в какой-то мере со стороны областной администрации. От ОГА до Минприроды шли письма с предложениями ликвидировать парк. Тогда мы показали, что целый ряд особо ценных природных комплексов остались у нас — Покровская коса, Васильевские плавни, орхидейное поле, Ковалёвская и Морозовская саги, Кинбурнская стрелка и другие. И оказалось, что ликвидировать объект природно-заповедного фонда так же трудно, как и создать. Так как необходимо пройти такую же процедуру: нужно научное обоснование, что территория утратила какую-либо ценность, что там нет краснокнижных видов, что это рядовые земли, на которых можно бездумно хозяйничать. Такого научного заключения пока никто дать не может. Ни один академический институт на это не пошёл, не увидел, что территория утратила ценность.
И вместе с тем, учитывая, что ранее у нас была территория более 17 тысяч гектаров, а стало 3,2 тысячи, штат и финансирование нам сократили. И на сегодняшний день у нас работает всего 7 должностных лиц: директор, бухгалтер, научно-образовательный сотрудник, научный сотрудник и всего три сотрудника охранной службы. У нас штат почти в 12 раз меньше, чем у национального парка, и финансирование тоже в десять раз меньше.
Сохраняется ли сейчас этот опор? И ведется ли деятельность в направлении ликвидации парка?
– Да, инициатором в последние годы является Покровская сельрада. В процессе создания Регионального ландшафтного парка населенные пункты хуторского типа не были оформлены, и власть на тот момент дала согласие на включение этих территорий в состав парка. Со временем возникли земельные интересы, поэтому они пытаются вывести эти территории из парка. Ведь при раздаче обычных территорий не требуется дополнительных согласований, заключений, которые необходимы на землях природоохранного объекта. Там другой порядок, значительно проще.
И можно сказать, что вы продолжаете работать в режиме противостояния.
– Мы всегда работали в режиме противостояния с нарушителями правил охраны парка. Всегда кого-то пресекаем, потому что есть нездоровые интересы у части общества, которая хочет безконтрольно пользоваться природными ресурсами: ловить рыбу, охотиться, вырубать деревья, кататься по кучугурах и творить ряд других нарушений. А есть часть людей, которые нас поддерживают, которые смотрят на всё трезво и оценивают, что это такое. В любом случае стратегический этот символический статус регионального парка остановил многое нездоровые процессы. Я думаю, как бы не было нас, то Кинбурн не был бы таким, каким мы видим его сегодня, морское побережье было бы уже давно забыто, а земля значительно больше разорвана. Со временем наша деятельность будет надлежащим образом оценена людьми.
О нагрузке на косу, проблемах вывоза мусора и застройке: «Привлекать людей даже опасно»
В общем зачем создают заповедный объект? Во-первых, чтобы сохранять природу. Второе задание – проведение научно-исследовательских работ. Третье – экологическообразовательная деятельность. И только на четвертом месте – рекреационная деятельность. Приоритетность этих задач определена законом. В наше время приоритет отдан рекреации, туризму, зарабатыванию денег. Болезненно смотреть, как в конце Кинбурнской стрелки, где ранее было колониальное гнездо птиц, и их остановка при перелете через Черное море, туристы разогнали всю живую, заходя на конец косы с целью там сфотографироваться. Сейчас там зона обслуживания Национального парка.
Разгромлено одно із того, що ми намагались охороняти та зберігати. Визначені заповідні ядра роками не охороняються. Є ряд інших неприйнятних речей. На жаль, я не бачу пріоритету збереження природи. Для чого тоді було створювати ці заповідні об’єкти…
Створювали одні, а інші всерйоз націлились на освоєння територій. Тим паче, враховуючи те, про що ви говорите: недофінансування, зменшення штату. Може, думають, що в таких умовах ви самі порозбігаєтесь.
– Думаю, що на фоні нинішнього безгрошів’я, поки що гріх жалітися. Якийсь мінімум, на утримання установи ми отримуємо. Хоча дійсно для розвитку особливих коштів немає.
І якщо раніше ми прославляли та рекламували цю територію, морський пляж, унікальний рослинний та тваринний світ, то сьогодні приваблювати людей навіть небезпечно. Їх стільки поїхало, що коса починає «задихатись» від напливу. Інфраструктура для того, щоб справлятись з цією кількістю людей, відсутня.
Немає жодного сміттєзвалища. Сміття немає куди дівати. На сьогодні ми змушені вивозити в іншу область на підставі договорів. Сільська рада не бажає займатись цією проблемою роками, десятиріччями, хоча це одна із функцій влади, организовать уборку и утилизацию мусора.
І маємо констатувати, що разом з напливом людей цей об’єм в останні роки збільшився в рази.
– Так. Приїхала велика частина тих, хто раніше їздив до Криму. Особливо на дорогих машинах, на яких вони бояться туди їздити – багато хто повернув на Кінбурн. Наплив всюдихідного транспорту дуже великий.
Проблема відходів взагалі не вирішена ніде по Україні. В Миколаєві вона не менш гостра. Але якщо взяти таку рекреаційну територію поряд, наприклад, як Коблево, то там хоч є дороги і немає проблеми вивезти відходи автотранспортом. Сюди ж не кожний транспорт доїде, лише всюдихідний. Плюс відстань до санкціонованого звалища в Голій Пристані – 70 кілометрів. Вивезти один автомобіль сміття коштує біля 3 тисяч гривен. А за літо їх десяток треба вивезти. Й виходить, що значна доля наших доходів від рекреації йде на вивіз сміття.
Друга не менш гостра проблема коси, також пов’язана з напливом відпочиваючих, це забудова. З’являються нелегальні готелі, кафе й таке інше.
– Так, але потрібно відмітити, що частина відпочиваючих зупиняється у місцевих жителів. В сільській хаті може розміститись декілька людей. Ці люди перебувають на подвір’ї, спостерігають, як там кури живуть, корови чи кози. По суті, це об’єкт зеленого туризму. Такий об’єкт згідно з нашим законодавством не оподатковується, оскільки немає особливих доходів. І людям подобається, і місцевим є якийсь дохід.
Інша справа, коли приїжджають бізнесмени, не місцеві, які отримали чи викупили земельну ділянку, побудували бази відпочинку на 100-200 місць, і на цьому заробляють не малі кошти. А по факту, окрім єдиного податку в 700 гривень на місяць вони нічого не платять.
Тому що не оформлюються належним чином, приховують доходи.
– Це типовий факт тіньового бізнесу. Впевнений, що влада все це бачить, але закриває на це очі з якихось причин. Це їхні повноваження. Ми, як природно-заповідна установа, втручатись у сферу оподаткування не уповноважені.
Але вам доводиться прибирати сміття за цими людьми.
– В пляжній зоні в межах нашої території і за цими людьми також. Дійсно ці бази відпочинку комплексно з відходами питання не вирішують. Особливо варто звернути увагу на проблему забруднення ґрунтових вод.
Про забруднення ґрунтових вод: «Місцеве населення страждає»
Тверді побутові відходи, які частіше всього попадають на очі, наприклад, пляшки, банки, поліетиленові пакети, ще можна зібрати і вивезти. Однаковий з ними 4-й клас небезпеки мають стоки з столових, душових кабін, від прання, з купальних басейнів, туалетів. Їх ніхто не збирає й не вивозить, вони всі течуть в пісок і їх об’єм в сотні раз більший, ніж об’єм твердих побутових відходів. Лише уявіть собі, скільки таких відходів дає база відпочинку на 200 місць. Ситуація погіршується високим рівнем поверхових вод на Кинбурнской косе, что не позволяет отходить сточным водам глубину.
Декілька баз відпочинку мають очисні споруди типу «Біотал». Одиниці. Але хто контролює роботу «Біотала», який споживає багато електроенергії, коли на сьогодні вона дорога? А контролюючої служби немає. Раніше це мала робити санстанція, яка зараз знаходиться у стадії ліквідації та реформування. А жодний бізнесмен собі у збиток працювати не буде.
Сегодня местное население, которое живет у сельских хатинках, прилегающих к этим базам отдыха, страдает – у всех пропала пригодная для питья вода. Потому что набираешь воду, а она пенится, она пахнет сечею. И адекватной реакции со стороны структур, которые должны на это реагировать, годами нет. А это катастрофа, это полное заражение грунтовых вод в населённых пунктах там, где эти базы отдыха размещены. Представьте себе, люди вынуждены пить воду, загрязненную стиральными порошками, моющими средствами, канализационными стоками.
В целом, как я понимаю, когда строится сточная яма, нужно придерживаться определённых норм, чтобы ничего не протекало. Кто-нибудь же должен всё это контролировать.
– Разумеется. На Кинбурне по закону не может быть сточной ямы более чем 1 кубометр по объему. Она должна быть герметизирована. Заполнится куб — откачать и вывезти на очистные сооружения.
И кто-нибудь когда-нибудь делал так? Вы слышали, чтобы это вообще делали?
– Раньше мы были свидетелями, как это делали на базе отдыха Николаевского завода «Заря»-«Ракета-2», у них был специальный автомобиль, которым вывозили фекальные стоки в Николаев. Хотя нами зафиксирован факт сброса стоков в сосновом лесу. Сейчас на этой базе поставили «Биотал». А как работает этот «Биотал»? Я не беру на себя оценивать его эффективность, для этого нужно делать лабораторные замеры. Я знаю, что на «Ракете-2» они были вынуждены пробить 120-метровую скважину, чтобы была нормальная вода.
Слушаю вас и думаю, как это на косе до сих пор не произошло массового отравления или вспышки какой‑то болезни.
Представьте, одна заразная человекa приедет, а люди едут со всех сторон, могут привезти что угодно, какие хочешь болячки: и экзотические, африканские или американские. Я знаю достоверно, один факт массового ботулизма был.
Беседу вела Катерина Вовченко,
специально для «Преступности.НЕТ»
